К чему снится Город по соннику

желтые низкие дома, много озер, улицы заросли камышом и осокой в два метра. я в лодке, живописные дворы, иногда попадаются «совковые» люди. я ищу центр, вижу талбичку на одном из домов «улица актеров, 4». оказываюсь перед каменной лестницей, ведущей ко входу в дом, который несколько отличается от прочих. попадаю в коридоры со множеством загогулин, в которых есть лавочки с сувенирами. в одной из таких я чуть было не покупаю попугайчика, но расплачиваюсь за леденцы в виде толстых разноцветных свечей. продавщица в ответ на мой вопрос говорит, что центр совсем рядом. и если я отвечаю, что раньше актеры селились за городом, потому я блуждаю по отшибам где даже время остановилось, то она только плечами пожимает и говорит, что центр совсем рядом. то есть, я уже в центре. я не верю ей, выхожу на улицу и вижу, что она права. я на каменной набережной, река далеко внизу (мне кто-то хвалился курой), а на другом берегу — огромное странное здание, высоченное, составленное из длинных по высоте с острыми крышами домов. оно белое, подсвечено розовым солнцем. красиво. я даже ищу фотоаппарат, чтобы запечатлеть красоту, и жалею, что оставила его дома.

Я возвращаюсь домой из долгой поездки. И обнаруживаю, что попала в супермегаполис: высоченные белые и серые каменные дома, столь высокие, что и представить страшно. У них вверху наплывы-утолщения, так что дома напоминают гигантские грибы, или гвозди с толстыми шляпками, или статуи с острова Пасхи. И циклопического роста статуя из ослепительно белого камня. Дома так стоят, что нет места зелени, сплошной камень. Я оказываюсь на вершине статуи. Она треугольная, места хватает только для одного человека, края в виде низеньких бортиков. Дует сильный ветер. Меня охватывает страх падения, в то же время я вспоминаю, что когда-то была на высоте и не упала, а полетела. Размышляю, как выбраться – на верхотуре не очень-то уютно. Задумываюсь с сожалением о том, что вот выросли небоскребы, такие красивые, массивные (но на вид слишком аккуратные для жилых), а места для травки и деревьев и не осталось. С одной стороны, жаль. С другой – я даже рада переменам. Осознаю себя на земле, то есть на асфальте. И вижу, что меж домами есть лужайки зеленой сочной травы, в ложбинке – крохотное озерцо, вверх по склонам карабкаются деревья, изящные березы. Меня удивляет, что в таком супермегаполисе есть зелень. Затем я вижу себя в большом деревянном доме, доски которого потемнели от времени и вольно пропускают сквозь щели широкие лезвия солнечного света. Возможно, дом даже горел. Он большой, старый и хаотичный. Он – наш, там живу я и мои родные. Моя комната не так чтобы уж блистала чистотой, но она очень уютная. Мы обираем в мегаполисе, но в той самой ложбинке, недалеко от озера. Более того, мне кажется, что одна из стен нашего дома — глухая – выходит то ли к морю, то ли к океану. Вокруг дома, я знаю это, раскинулся большой и старый сад. Удивительно, как удается все это уместить в большом городе, где дефицит земли, судя по высоте небоскребов. Мне хочется перестроить наш дом, покинуть его, жажду обновления, что ли. Но мама уговаривает повременить. Когда я смотрю на такие близкие, узкие серый и белый небоскребы и циклопическую статую какого-то человека (мужчины), мне кажется, что они давят на меня и вообще задавят скоро. Но старый дом порядком надоел. И все же мне так уютно и хорошо в нем именно из-за его непохожести, необычности для мегаполиса! А еще – это мой дом, не желаю отдавать его на слом. И переехать жуть как хочется.

В глубокой лесной котловине теряются домики поселка. Тут жить хорошо. Только темно и уныло. Кто привык, кто не верит в существование другого мира, а кто-то и не желает, чтобы таковой был. Мне тоскливо, иду гулять, набредаю на скрытую сухой хвоей тропинку. Иду по ней. Тропинка вдруг вздыбливается и становится вертикальной. С трудом я выбираюсь по склону котловины наверх и обнаруживаю, что котловина обнесена колючей проволокой. Выйти можно, никто не держит, тем более, там, за деревьями, разгорается самый настоящий солнечный свет, но — меня разбивает усталость. Без перебивки попадаю в красочный город: лето, все яркое, как в рекламе. Бесцельно брожу по роскошным ухоженным паркам. В одном из них наталкиваюсь на гору черной тяжелой земли, поросшей кое-где травой. Из-за нее ко мне выходит подруга. Она совершенно лысая, лицо в красных пятнах. Мы разговариваем, затем пытаемся взобраться на гору. Я знаю, что подруга неизлечимо больна, однако этот факт меня не тревожит. Я даже ей не сопереживаю почему-то. Добираемся до уступа (гора оказалась на удивление высокой) и садимся отдыхать. Жарко светит солнце. Я вижу вершину: остро торчащую из роскошной яркой клумбы с красивыми цветами. До нее рукой подать, но мне совсем не хочется взбираться дальше, мне хочется отдохнуть, тем более, к вершине взбираться по совершенно отвесному склону. С тем и просыпаюсь. Неприятный сон.

Блуждая по извилистым улицам города, который одновременно напоминает и мой родной, и приморский, встречаю знакомых и малознакомых, когда-то виденных мельком. Вокруг заборы, крыши, углы и стены нарядных и не очень домов, — все ярко, живописно, однако, не покидает ощущение, что небо – высоко и далеко, а я на дне колодца. Вдруг вижу рыжего кота, понимаю – жуть хочу его забрать себе, ведь он ничейный. Кот ступает по гребню сплошного забора, за которым видны зеленые ветви в золотистых абрикосах, сквозь рыжую шерсть пробивается мягкий солнечный свет, а сверху льется слепой летний дождик. Мне уже кажется, что именно этого кота я и искала, что без него невозможно счастье. Вдруг появляется какая-то смутно знакомая девушка, она претендует на кота, говорит мне: «Если хочешь, попробуй забрать его». Я беру кота на руки, он отчаянно вырывается, царапается. Вижу себя со стороны: сияющая я и несчастный кот. Отпускаю его. Он убегает. Ко мне ластится пушистая маленькая собачка того же цвета, что и кот, просится, чтобы я ее взяла. Красивая собачка, чистая и породистая, но мне больше по душе кот. Что делать – беру собаку. Девушка, наблюдавшая за нами, облегченно вздыхает и говорит: «Вот видишь, а ты страдала. Так лучше». После перебивки я попадаю на киностудию, каким образом – не знаю. Брожу с незнакомым другом по улицам среди огромного, циклопического какого-то сада, пока мы не попадаем в такое же гигантское каменное здание, нечто вроде дворца, в прохладный громадный коридорище, заходим в конференц-зал с креслами амфитеатром. На двери вывеска: «Будущее». Парень завел меня туда, буквально за руку втащил, хотя мне было страшновато. Там людей немного, больше молодые, им-то «сухая» умная женщина (очень элегантная) показывает замысловатый аппарат. Раздаются возгласы, оказывается, это конкурс. Чувствуя себя лишней, я ухожу из зала в самостоятельный поход по студии. Блуждаю по полутемным прохладным коридорам, пока не попадаю в подземелье. Оно еще больше по размерам, чем надземная часть здания, коридоры шире и значительно выше, они не полутемные, а искрятся от яркой мозаики, громадных панно во все стены. Пол тоже яркий и мозаичный, много фонтанов, людей, всюду яркий свет и цветы, зелень, приятные запахи (в реале я запахов не чувствую – отморозила нос). Встречаю старую, но красивую женщину, величественную, хотя наверху она показалась бы обычной вахтершей. Женщина дает мне понять, что заметила – я не здешняя, не работник киностудии, и мне повезло попасть сюда. Я не стала рассказывать, что сама нашла проход и осмелилась пойти в пещеру, скромно молчала, наслаждаясь красочным подземельем. Скоро пол пещеры пошел под уклон, вверх, и я быстр оказалась на свежем воздухе. Вершина холма, вокруг серые высокие дома, почему-то со шпилями, обилие кустов сирени и прочей зелени, далеко вверху – небо с грозовыми тучами. Рядом прогремел трамвай. Звоню маме и предупреждаю ее, что задержусь, хочу еще побродить по киностудии. Меня тянет в подземелье, иду вниз. Вижу старика-вахтера, которого не было, когда я выходила. Проходу через стеклянные, как в метро, двери, иду вниз и стараюсь пройти быстро, но вахтер останавливает меня и требует…Что, собственно, он требует? Оказалось, обыскать меня на предмет запретных вещей. Я раскрыла сумочку, он посмотрел и, улыбнувшись, пропустил. Вот, собственно, и все. Очень красочный, яркий сон.

Я живу в маленьком американском городке, расположенном в живописной долине, окруженной пологими зелеными холмами. Много травы, сонца, света, вокруг все чисто, типичные американские домики. Жителей немного, я в этом городке живу с мамой (отца нет), простая тинейджерка, учусь в школе, у меня несколько подруг. В город приходит незнакомец, необычный, очень похожий на певца Валерия Леонтьева. Никто не знал, кто он и откуда, но в считанные дни незнакомец стал душой городка. Он проводил собрания, на которых рассказывал, почему мы несчастливы и как достичь счастья. Странно, думала я, наблюдая из-за развали циклопического стадиона (был такой в городке во сне) за собраниями в заброшенном громадном (как для крошечного городка) здании то ли спортклуба, то ли театра, в нашем городе все счастливы, а он внушает, будто то не так. Многие верят. Быстро но прибрал к рукам весь городок, все ходили как зазомбированные, кроме меня и нескольких моих подружек. Мы были на его собраниях, но почему-то на нас его влияние на распространилось. Городок постепенно погружался в какой-то анабиоз. Однажды я увидела, как незнакомец, все более молодевший, взял за руку мою маму и повел к заброшенному клубу, открыл тяжеленные деревянные ворота и попытался завести ее туда, где сиял яркий белый свет и слышался говор многих-многих людей, когда я бросилась за ними, ворота были закрыты, и открыть их не было никакой возможности. Я не ощутила ни страха, ни отчаяния. Просто решила ждать. Заметила, что незнакомец преследует тех девушек, которые не имеют бойфрендов. У меня такового не было, и мои подруги, ставшие ищейками незнакомца, скоро ему расскажут. А, может, он знает? И вот я набираю номер по мобильнику и по-английски говорю с воображаемым «интимным другом». Замечаю, как подруги многозначительно переглядываются. Я думаю, почему никто не видит, что такое на самом деле этот незнакомец? Задумчиво иду по травяному полю, выхожу к стадиону и вижу незнакомца. Он улыбается так жутко, что я вдруг понимаю, кто это. «Это Дьявол!» — мысленно вскрикиваю я. Но ни страха, ни оторопи нет, будто появление Дьявола — обыденный факт. Мне странно только, что люди видят, какой он на самом деле. Дьявол замечает меня, но я его не боюсь, иду мимо. Он отдает мне маму, то есть, мама просто появляется посреди поля. И я знаю, что мама дома в безопасности. Только вот что это был за белый свет? И люди в заброшенном клубе? Дьявол переодевается в темные кожаные штаны в облипку и ослепительно-белую, нарочито просторную рубашку, и я знаю, что это одежда от Гуччи. Внезапно я понимаю, почему люди «ведутся» на него: у него такая ослепительная рубашка, от которой исходит приятный свет! Его-то люди и принимают за райский свет. Возникает картинка: Дьявол на стадионе, вспыхивает его рубашка белым светом, а люди завороженно смотрят, не шевелясь от восторга. Я решаю прогнать Дьявола, хотя ни мне, ни маме он не страшен, да и вообще его никто не боится. Но что-то мутное есть в этом создании,едва уловимое, но таящее в сееб угрозу. Мы с ним встречаемся на том же травяном поле у стадиона, происходит длинный разговор (естественно, я ни слова не запомнила! как жаль!), и Дьявол, хмыкнув, уходит. Обернувшись, он не без сожаления бросает последний взгляд на наш городок и — идет по неожиданно появившейся тропинке прочь. Мне его немного жаль, и в то же время я чувствую громадное облегчение. Потом был короткий сон, как мы с мамой в лесу грибы собирали. Мама на ясной широкой дороге, рвала ягоды, синие и желтые, а я ушла по темной тропке в чащу, но грибов не было, только ямки от них. Потом я вернулась к маме, мы забрали синие ягоды, чтобы продат (вдоль дороги ужевыстроились люди), а пригоршню крупных желтых ягод оставили.