К чему снится Пустыня по соннику

Пустыня, ярко-желтый песок, яркое же слепящее солнце, жарко. Очень похоже на пустыни в картинах Сальвадора Дали. Возле странной металлической конструкции, напоминающей надгробный памятник, собрались все наши родственники, члены семьи со стороны мамы. Мы то ли устанавливаем, то ли ловим железный предмет, чтобы зафиксировать его. Вроде бы речь идет о бабушке, но я не помню, в связи с чем. Затем картина меняется: в пустыне остались только я, моя мама и мой отец. Мы в центре площадки из относительно твердого песка (а все вокруг зыбучее, нестабильное), огороженной низким легким металлическим забором-решеткой. Ее почти не видно, но ограда ощущается. В центре площадки — длинная лестница буквой «п» из блестящих тонких металлических трубочек. Она извивается в воздухе, избигается, словно живая. Родители мне говорят, что нужно залезть на эту лестницу и удержаться на ней, нокогда мне это удается, отец взбирается на нее и лестница не выдерживает, прогибается до земли. Поднимается сильный ветер, и я со стороны вижу себя на лестнице и отца, который пытается меня оттуда стянуть. Я опускаюсь на раскаленный песок и в этот момент ощущаю влажный ветер, понимаю, что где-то рядом дома и сады, но не здесь, а за барханами. И еще понимаю: мне до них не добраться, они почему-то недостижимы. Мне не жаль, что так получилось с лестницей, и все же на отца я досадую преизрядно. Перебивка. Та же пустыня, только намного обширнее. Никого нет, я одна. Вижу пустыню и себя со стороны. Я — мужчина, крепкий, немолодой, почему-то лысый, в синей форме офицера армии. Выхожу из какого-то строения в пустыне, похожего на городские ворота. Иду сквозь странный пыльный город (ну совершенно в стилистике Дали) и останавливаюсь на углу деревянного громадного строения, смахивающего на хлев или сарай. Потемневшие доски, без окон. Я меняюсь: исчезают форма и планки орденов, на мне теперь живописное рванье и широкополая шляпа. Я становлюсь очень высоким и худыим, седые космы выбиваются из-под шляпы. Дальше за всем происходящим я вроде бы наблюдаю со стороны и в то же время непосредственно участвую. Рядом появляется мальчик, тоже в лохмотьях. Я должен что-то узнать, вообще, я личность секретная, «охочусь» за особо скрываемыми тайнами, поэтому мимикрирую под среду, в которой нахожусь. Завернув за угол, мы видим коновязь, возле нее — группу людей, а чуть поодаль, за цепью барханов — дорогу. По ней идут то ли верблюды, то ли мулы. Люди лежят вокруг коновязи. Это ирландцы, я точно знаю, потому что обращаюсь к ним на ирландском языке (???), прошу дать работу. Они так же оборванны, как и я, так же измучены. Я слышу свои слова, мне кажется, что ирландский — это огрубевший, примитивный английский язык, они чем-то похожи, хотя грубый гортанный говор по-своему красив. Старший среди ирландцев соглашается дать мне работу, и вдруг у коновязи появляются верблюды, на них верхом — бедуины в белых тюрбанах и белых балахонах. Они быстро берут нас в окружение и их предводитель заявляет, что мы теперь попали к нему. Меня (офицера) эта новость никак не волнует, я знаю, что выберусь. Но я №2 становлюсь мальчишкой и прихожу в ужас от того, что навек стану рабом. А главный бедуин уже громыхает: «Раб, ко мне!!» Волна возмущения поднимается во мне и я решаю бежать. Мы вдвоем оказываемся возле громадного бархана, в нем открывается черная дыра, в которую мы и проваливаемся. Осознаю себя, опять же, мальчиком, на самом дне колодца. Узкий колодец, неимоверно длинный, по стене — блестящая хрупкая лесенка, очень похожая на ту, что была в первом эпизоде. Я полностью обессилен и все же решаю подниматься наверх, ибо если останусь — неминуемо стану рабом. Начинается подъем. Я карабкаюсь по лесенке, за мной — офицер в тех же лохмотьях. Подъем тяжел, все время перебивается какими-то картинками из моей жизни (частью реальными, частью вымышленными), поэтому кажется бесконечным. Но вот осталась последняя ступенька. Внизу слышен шум — погоня! Офицер, обессилев, повисает на прутьях лестнички. Еще миг — он упадет вниз, тогда и мне конец. Ведь я не смогу уйти без него. Кстати, не понимаю, почему. В тот момент я знал, что не в состоянии бросить офицера. Но если я его пропущу вперед (другого выхода уйти вместе нет!), могу сам не успеть выпрыгнуть. Дилемма, однако. И я хватаю офицера, с неимоверным трудом подсаживаю вверх, замечаю стильные кожаные ботинки с тусклыми заклепками (дорогая обувь!) и с силой выталкиваю его наружу, затем, собрав остатки воли и злости, выскакиваю сам. Что я вижу? Пустыня, ярко-желтый песок, яркое же слепящее солнце, жарко. Очень похоже на пустыни в картинах Сальвадора Дали…. 01.11.07 г.