К чему снится Смерч по соннику

Я выхожу из дома, должна ехать, белый день, а небо темное. Необходимо добраться до метро, там мама. Когда я попадаю туда (пересекаю громадный пустырь со строительным хламом), встречаю соседку в легком платье, она бежит домой и советует мне вернуться. Я смотрю вдаль и вижу громадный смерч на горизонте, причем происходит странная вещь: картинка как-будто приближается ко мне, и я вижу у смерча присоски и бахрому, как у осьминога и медузы. Небо жутко темнеет, слышен свист и вой, соседка пригибается к земле и бежит. Но для меня повернуть назад — невозможно. Я иду вперед. Возле станции метро какие-то киоски, легкие палатки, парочка торговых вагончиков и навес трамвайной остановки. Люде ймало, все прячутся под хлипкими тентами, но никто не идет в метро, хотя вход в подземку рядом. Я нахожу маму, оглядываюсь, вижу еще два смерча: один широченный, громадный, черный, второй светлее и жиже. Всего их три, с трех сторон. Вокруг свист, ветер жуткий, но на нашем «пятачке» тихо — пока что, разумеется. Шум и счерчи приближаются. Мне интересно их рассмотреть, однако, если я сама безусловно выдержу их натиск, то мама — вряд ли. И я хватаю маму за руку, мы бежим в подземку (мама делает это с огромной неохотой). В подземке все меняется: это не каменная станция, ф неширокая грунтовка, которая ведет к реке. Во сне я проезжаю по ней дважды, мужской голос «за кадром» говорит, что места здесь замечательные, отличная рыбалка, перспективное вложение капитала, — иными словами, рассказывает мне о преимуществах реки как курорта, будто я инвестор. Увиденное оставляет неоднозначное ощущение. По обеим сторонам ровной грунтовки рядами стоят дровяные сараи, отдаленно (размерами) напоминающие туалеты, одни в хорошем состоянии, другие прогнившие или и вовсе развалившиеся. Правда, вокруг удивительно чисто, мягкий расеянный свет солнца, все прекрасно освещено, так бывает зимой, четкий свет и ни одной тени. Меня отсутствие теней не удивляет, наоборот, приятно. Грунтовка сворачивает ближе к берегу, слева — заросли верб, в проемах между ними видна спокойная полноводная река, какая-то сонная, а на светлом берегу — несколько пушистых котов, серого, рыжего и пепельного цветов. Коты спят. Я попадаю на берег, на мысок, с которого какой-то мужчина ловит рыбу. Удочка у него пластиковая, он закидывает ее несколько раз, но ничего не «цепляется», хотя в реке полным-полно рыбы. В какой-то момент я ловлю леску с несколькими крючками. На одних наживка есть? на других уже нет. Я предлагаю ему поменять наживку, а он предлагает мне самой порыбачить. Я говечаю, что у меня даже удочки нет, но беру его удочку. забрасываю. Далеко забросить у меня не получается. Вдруг, очень быстро, я попадаю в небольшой городок возле реки, оказывается, мне так понравилось у реки, что я осталась здесь жить. И влюбилась в того мужчину. который удил рыбу, хотя не знаю ни его имени, ни лица. Он живет в подвале дома, который является здесь и речным вокзалом, и почтой, и жилым для нескольких семей. Дом крепкий, деревянный, хотя и старый. Что-то в нем есть живописное. Мужчина живет в подвале, среди сетей и прочей рыбацкой снасти. На первом этаже обитает крепкая женщина, настоящая морячка, резкая и сильная. Все в городке завидуют ей. А я ношу еду мужчине в подвале, почему-то глубоким вечером. ведь днем он рыбачит, выходит в море (хотя река же!). Чтобы попасть в подвал, я должна пройти в «задник» дома, узкую полоску земли между домом и рядом дровяных сараев. На углу горит лампочка на столбе, под ней сидит худющий лысый мужчина в майке. Он бледный и страшный, пытается меня словить, но я прохожу к подвалу. И — вновь все меняется, той знакомый мужчина — молодой человек. он строит корабли, и я иду к нему на верфь, что на пристани. Прохожу по очень тонким и узким доскам, попадаю на верхушку какой-то конструкции, высоко, и едва удерживаюсь на тонкой доске, стараясь не уронить еду в узелке. Молодой человек помогает мне не свалиться с такой высоты. И — вновь все меняется, поздняя сень, больше зима, первые годы после революции, мне 10 или 12 лет, мы идем из школы по холмам, мимо верб и реки, путаемся дворами. Со мной двое одноклассников, мы все пылаем революционным энтузиазмом, пока не встречаем еще одного нашего товарища, худого и высокого, в старомодном черном пальто. Он идет с нами, но особняком. Я начинаю укорять его за то, что он сменил много кружков, сейчас увлекся метеорологией, а как же самолетостроение? Попутно я резко, какк заправский агитатор, прославляю советскую власть за то, что она развивает систему просвещения, вот, кружки есть. мы поднимаемся на обледенелый холм, там кирпичный дом. мы попадаем в дом, а выйти из него страшно сложно — высокое крыльцо обледенело. Оказалось, это школа, причем не 20-х годов, а эдак 70-х. Мимо проходит оживленная трасса, мы должны ее перейти. Очень скользко, много снега. Нас едва ен сбивает какая-то цистерна на полном ходу, но мы чудом уворачиваемся. Затем мы с мальчиком в пальто говорим об астрономии под прозрачным навесом современной остановки.